Ноицест. Сама в шоке.

[greeddy]

автор: missgreed
пейринг: Шерил/Тикки
жанр: слэш
рейтинг: R
дисклеймер: вселенная и персонажи принадлежат Хошино Кацуре
предупреждения: нон-кон, возможен ООС. Эээ, грязные, очень грязные реплики вначале.
от автора: написано на кинки по заявке 1 - 23, Шерил|Тики. Насилие. Не выдержать насмешки и поставить другого на место; унижение. Кто кого будет принуждать и что из этого получится - на усмотрение автора.

916

"Эй, - звучит насмешливый голос в его сознании, - эй, я видел тебя голым. У тебя маленький член".
"Эй, а может ты педик? Ты педик, Камелот! Тебе нравится, когда тебя трахают, а не ты трахаешь?"
"Тебе должно нравиться долбиться в задницу, всем педикам это нравится!"
Насмешливые голоса со всех сторон. Шерил готов рычать от злости, но сделать ничего с ними не может. Эти голоса из его памяти. Оскорбляющие, унижающие. Камелот внешне абсолютно сдержан, он откладывает вилку и нож. Промокает губы салфеткой и кладет ее рядом с тарелкой.
"Как ты будешь удовлетворять свою жену этим маленьким членом? Наверное, ей придется искать удовольствия на стороне!"
Напротив сидит Тикки. Он развязен и груб, его локти лежат на столе, и он никогда не опускает глаза перед главой семейства, своим старшим братом. Пухлые губы кривятся в усмешке. Он такой же, как те мальчишки в закрытой школе. Шерил встречается с ним взглядом и смотрит, стараясь заставить опустить глаза. Тикки не сдается. Его глаза цвета теплого янтаря. Желтые, как виски в его стакане. Шерил осушает свой бокал с коньяком, не чувствуя, как льется по горлу обжигающая жидкость. В его голове с новой силой начинают звучать те голоса.
Беззвучно касается полированного стола ножка бокала. Шерил отставляет его так же, как откладывал столовые приборы. Это знак, что трапеза закончена. Трисия и Роад поднимаются за ним, Роад смотрит на папочку обожающим взглядом. Тикки продолжает сидеть, Шерилу кажется, что жует он медленно и демонстративно. Стучит вилка о фарфор, вызывающе громко в тишине.
Жар разгорается в груди Шерила. Голод снедает его. Желание захватывает, и посторонние голоса затихают.
Он хочет своего брата. Он хочет поставить его на колени и заставить признать старшинство. Шерил сжимает кулак так, что трещит лайка перчатки, как будто пытается удержать себя. Тикки улыбается ему, насмешливо и с вызовом, и Шерила больше ничего не сдерживает.
До самой ночи Камелот сидит в своем кабинете. На столе открытый доклад, взгляд скользит по ровным строчкам, но страница все та же, что и несколько часов назад. Перед глазами разворачиваются совершенно другие картины, и Шерил сдержанно улыбается своим мыслям. Когда часы бьют два, он встает и выходит из кабинета.
Голубая спальня на втором этаже, подальше от покоев Трисии и комнаты Роад. Шерил закрывает дверь, и от щелчка замка Тикки вскидывается на кровати. Он смотрит на невовремя явившегося брата непонимающе, а тот наслаждается моментом, знанием, что гость в его власти, но еще не понял этого. Припухшие со сна губы так и тянут, Шерил подходит, наклоняется и целует. Тикки дергается, но все усилия бесполезны, сила желания Шерила удерживает его на месте. Шерил кусает его за нижнюю губу, слизывает кровь и пьянеет от вкуса. Моментально начинает кружиться голова, но Тикки сейчас игрушка в его руках, и Шерил даже почти осторожен. Он сломал немало игрушек, прежде чем научился управлять своей силой.
Тикки так и полулежит на кровати, опираясь на локоть, замерев в этой позе. Шерил находит ее изящной и весьма удобной для его целей. Он гладит Тикки по плечам, целует его шею. Тикки вздрагивает, когда рука будто невзначай соскальзывает на поясницу. Плечи Тикки под затянутыми в перчатки руками напряжены, он все еще пытается сопротивляться. Его тело сильное, сформировано тяжелой физической работой, ничего похожего на изнеженные тела аристократов. Шерила сводит с ума этот контраст между силой и слабостью. Он теребит темные соски, играет с темными волосами. Кудри завиваются крупными кольцами, Шерил замечает про себя, что брату пойдут длинные волосы. Выпрямившись, он неторопливо расстегивает брюки. Раздеваться полностью ни к чему, хотя прижиматься обнаженной грудью к этой спине может быть приятно. Медленное раздевание на глазах у жертвы, чтобы дать ей время как следует все осознать. Может, в другой раз, думает Шерил, наслаждаясь гаммой эмоций в устремленном на него взгляде. Сейчас он не настроен ждать. Весь вечер он рисовал в уме картины, это уже достаточно распалило его.
Бесполезное сопротивление еще сильнее разжигает желание. Сначала была только свирепая радость обладания, потом Шерил начинает получать удовольствие от самого движения, от скольжения в тугом, тесной перчаткой сжимающем его теле. Чем сильнее Тикки сопротивляется, старается не пустить в себя, тем больше удовольствия для Шерила. Ему нет нужды держать Тикки физически, он только формально придерживает бедра. Со стороны кажется, что они сплелись в желанном объятии. Что темноволосый крупный мужчина сам подается назад, вскидывает бедра навстречу, прогибается в пояснице. Кажется, что лицо исказилось от страсти, а зубы терзают губу, чтобы не выпустить крик. Впрочем, последнее - правда. Его руки комкают простынь, Шерил позволяет ему это, оставляя немного свободы для контраста. Для того, чтобы с головой окунуться в ощущение обладания, ему необходимо чувствовать, как сопротивляется ему жертва.
Шерил с легкостью управляется с чужим телом, он мог бы прямо за столом заставить Тикки извиниться. Но ему нужно объяснить все доходчиво. Его брат должен знать свое место. Мысли спутанны, но Шерил не особенно заботится о логике сейчас.
Тикки все так же хранит молчание, только дыхание с хрипом вырывается из груди. Зато Шерил стонет все громче, не заботясь, что кто-то может его услышать. Его дороагя Роад спит, а Трисия давно привыкла к ночным отлучкам мужа.
Закончив, Шерил встает, вытирается. Кружевной платок заботливо вручила ему утром жена. Камелот кладет платок на кровать, с нескрываемым удовольствием смотрит на бледно-красные разводы на бедрах Тикки и позволяет наконец его телу обмякнуть. Тикки так и остается лежать, лицом в подушку, несмотря на то, что его больше не держит чужая сила.
На языке вертятся вежливые и ядовитые слова, - "Будьте любезны, брат, в следующий раз следовать правилам этого дома", "Полагаю, вы больше не будете бросать мне вызов", "Надеюсь, теперь вы знаете свое место", - но Шерил только тонко улыбается, укрывая все еще неподвижного Тикки покрывалом. Его движения нежны и заботливы – беспокойство старшего брата о младшем.