Как истый хомячок, я тащу все к себе в нору. И сегодня я притащила старинную легенду.
Ну как, старинную. Не прошлогоднюю точно.
Это сказание о смерти Диармайда.
читать дальше
Когда Ангус из Бруга на Бойпе услышал заклятие «Предрекаю, что тебе отпускается такой же срок жизни, как и Диармайду О'Дуйвне, и что ты будешь причиною его смерти», он опечалился и предостерег Диармайда от охоты на диких кабанов.
—Ты никогда не должеи охотиться на них, — сказал Ангус. — И тот зеленый кабан, о котором я сейчас рассказал тебе, и был именно банн-гульбайнским кабаном. И тебе не сулит ничего хорошего погоня за ним.
— Я ничего не слыхал об этом заклятии, которое было наложено на меня, — сказал Диармайд. — Но я не уйду с этого холма из страха перед ним. А ты, Финн, прошу тебя, одолжи мне своего пса Брана в помощь моему мечу.
— Нет, — отвечал Финн, — я не дам тебе моего пса, ибо очень часто дикий кабан убегал от него.
После этого Финн, сын Кумала, пошел своей дорогой, оставив Диармайда одного без всякой помощи на вершине холма.
— Клянусь словом воина, — воскликнул Диармайд, — ты нарочно подстроил эту охоту, о Финн, чтобы я погиб на ней, ибо ты думал, что, если кабана загонят сюда, я не смогу защитить себя и спастись от него!
В это время дикий кабан показался на вершине холма, и травившие его феннии гнали его прямо на Диармайда О'Дуйвне.
Диармайд вынул из ножен свой меч и замахнулся им на кабана. Но ударить зверя ему не пришлось, ибо, как только кабан приблизился к Диармайду, меч выпал у него из рук.
«Горе тому, кто не слушает совета доброй жены, — с печалью подумал Диармайд, — ведь мудрая Грайне говорила мне сегодня утром, чтобы я взял с собой меч Моральтах и копье Га-Дарг». Диармайд просунул свой белый как снег палец в шелковую петлю копья Га-Буйде и, нацелившись в кабана, метнул в него копье с такой силой, что оно вонзилось в самую середину его морды, но тут же отскочило, не причинив кабану ни малейшей раны или царапины и не повредив ни одной щетинки.
Мужество Диармайда от этого поколебалось, но все же он выхватил свой кинжал Баг-Альтах из ножен, в которых тот находился, и нанес дикому кабану несколько ударов по его хребту; но так же, как и от удара копьем, и на этот раз ни одна щетинка кабана не пострадала, зато кинжал Диармайда разломился пополам. А дикий кабан, хоть и не получил ни раны, ни царапины, все же взревел в лютой злобе и, стремительным прыжком вскочив Диармайду на плечи, повалил его на землю и подмял под себя. А когда Диармайд попытался встать на поги, оказалось, что его голова была прижата к земле задними лапами кабана, а его ноги были распластаны под передними лапами зверя. Диармайд тогда вцепился в кабана, который, стараясь стряхнуть его с себя, прыгнул вниз с обрыва и, скрывшись от наблюдавших все это фенниев, помчался вперед и бежал, пока не достиг Эас (Аида) Руайда-мик-Бадайрн, и, добежав до красного потока, сделал там три стремительных прыжка в разных направлениях над водопадом. Но все же и на этот рал он не мог сбросить с себя Диармайда. Тогда он понесся назад тем же путем и бежал, пока не достиг вершины банн-гульбайнского холма, и здесь, наконец, он скинул с себя Диармайда.
Когда Диармайд упал на землю, кабан яростно накинулся на него и вспорол ему живот, так что его внутренности выпали наружу.
Но в тот момент, когда банн-гульбайнкский кабан уже покидал вершину холма, Диармайд О'Дуйвне напряг свои последние силы и сделал победоносный ответный удар копьем (которое, по счастью, оказалось у него в руке) в голову кабана. От этого удара вытекли мозги у кабана, и он замертво свалился на землю. Поэтому место, где все это произошло, называется Местом Бед.
Вскоре после этого пришли сюда ирландские феннии и Финн, сын Кумала, и увидели умирающего Диармайда О'Дуйвне.
— Рад я видеть тебя в таком состоянии, Диармайд! — воскликнул Финн, сын Кумала. — И жаль мне, что все женщины Ирландии не могут увидеть тебя сейчас, ибо твоя удивительная красота обратилась теперь в безобразие и сам ты стал лишь подобием человека.
— Но в твоей власти исцелить меня, о Финн, — сказал Диармайд, — ибо когда тебе был дан на войне великий дар вершить человеческие судьбы, тебе была дана также способность исцелять каждого, кому бы ты ни дал испить глоток воды из своей ладони. И глоток этот сможет вернуть такому человеку молодость и здоровье.
— Ты не заслужил от меня того, чтобы я дал тебе такой глоток, — отвечал Финн.
— Это неправда, — воскликнул Диармайд, — я вполне заслужил его от тебя! Ибо когда ты пришел на веселый пир и пышное празднество в дом Дарка, сына Доннартада, и с тобой были вожди, знатные люди и прославленные воины Ирландии, Кайрпре Лифехайр, сын Кормака, сына Арта, и мужи из Брагмахта, и из Миды, и из Кармна, и самые
сильные люди из Темры пришли в Бруйган и, став против тебя, прокричали тебе троекратный вызов и бросили в дом огонь и пылающий хворост; после этого ты встал и хотел уйти оттуда, но я посоветовал тебе остаться на пышном пиру, где нас развлекали и угощали очень гостеприимно. А затем я покинул дом Дарка, где вы весело пировали, и погасил пожар, обведя Бруйган тремя мертвыми кругами. И, проводя каждый круг, я убивал по пятьдесят вражеских воинов. А расправившись с ними, я вошел в дом, не получив ни раны, ни царапины. И ты был рад и счастлив, о Финн, и похвалил меня за храбрость, проявленную мною в тот вечер, — продолжал Диармайд, — и тогда-то я попросил тебя за оказанную тебе услугу дать мне испить глоток воды из твоей ладони, когда мне это понадобится. И ты обещал мне исполнить мою просьбу. Но лишь сегодня я обращаюсь к тебе за нею и прошу тебя исполнить обещанное, ибо за все это время не было случая, чтобы я нуждался в твоей помощи, о Финн!
— Это не так, — возразил Финн, сын Кумала, — ты не заслужил от меня ничего хорошего, и я не обязан делать тебе добро и давать испить глоток из моей ладони. Ты думаешь, я забыл тот вечер, когда ты пришел со мной в Темру и в присутствии всех великих мужей Ирландии увел от меня Грайне, в то время как ты сам был моим стражем и в ту ночь должен был охранять Грайне?
— Не на мне лежит вина за это, о Финн, — промолвил Диармайд, — ибо Грайне сама избрала меня. Она наложила на меня зарок, и я не мог избавиться от него ни за какие сокровища мира и не мог поступить иначе, о Финн. А все твои возражения — это ложь, и ты отлично знаешь, что я заслужил от тебя это исцеление и ты должен дать мне испить глоток воды из твоей ладони. Разве ты забыл тот день, когда Миодах, сын Колгана, устроил для тебя пир в Бруйгане-ан-Хаортайне. Миодах, сын Колгана, владел не только Бруйганом-ан-Хаортайне, что находился на морском берегу, но и Бруйганом на острове. В Бруйган на острове он пригласил верховного короля и трех королей острова Туйле, и там они порешили срубить тебе голову.
Празднество было устроено в Бруйгане на морском берегу, и Миодах, сын Колгана, пригласил тебя явиться туда с семью отрядами фенниев, чтобы порадовать собравшихся в Бруйгане-ан-Хаортайне. И ты отправился туда, о Финн, и многие вожди фенниев пошли с тобой попировать в Бруйгане-ан-Хаортайне.
Миодах же приказал нескольким простым людям с острова Туйле спрятаться под скамьей, где тебе было приготовлено место, с тем чтобы, как только ты сядешь на нее, прижать твои ноги к земле и скрутить тебе руки.
Так и было сделано.
Как только верховному королю стало известно, что ты связан, он немедля послал предводителя одной своей сотни, чтобы он срубил тебе голову и принес ему.
Но в это время ты крепко закусил свой палец, о Финн, и это колдовство открыло тебе истину.
Как раз в это мгновение я прибыл в Бруйган-ан-Хаортайне, и как только я вошел в дом, ты сразу же увидел меня н, сделав мне знак приблизиться, рассказал, что верховный король и три короля острова Туйле, находящиеся в Бруйгане на острове, послали одного из своих людей в Бруйган-ан-Хаор-тайне и что вскоре он явится сюда, чтобы срубить тебе голову.
Когда я узнал все это, я взял тебя под защиту своей силы и храбрости и охранял твою жизнь, пока не забрезжил рассвет следующего дня, и тогда я стал у твердыни Бруйгана, чтобы защищать ее.
И неделю я пробыл там, когда увидел приближающегося к крепости предводителя сотни и сопровождавших его людей верховного короля. Я сразился с ним, и он вскоре пал с отрубленной головой, после чего я перебил поодиночке всех явившихся с ним людей. Затем я взял с собой голову предводителя сотни и отправился с нею в Бруйган на острове, где пировали верховный король и три короля острова Туйле, услаждая себя хмельным вином и крепким медом. Я срубил им головы и, бросив их в мешок, взял в левую руку драгоценный золотой кубок, полный старого меда, что стоял перед верховным королем, а в правой руке я загнал свой острый меч и, рубя им направо и налево, стал прокладывать себе обратный путь.
Моя отвага вывела меня из Бруйгана на острове и привела в Бруйган на берегу, куда я принес свою военную добычу.
Я положил перед тобой мертвые головы, протянул тебе драгоценный кубок, добытый моей храбростью и силой, и окропил тебя и твоих фенниев красной кровью убитых королей, а затем помазал ею все те места, где ты был связан, и этим возвратил тебе твою былую силу, вновь придал крепость твоим онемевшим рукам и твердость твоим затекшим ногам.
И в тот раз я снова попросил у тебя глоток воды, и ты пообещал дать мне испить ее из твоей ладони.
Немало трудностей бывало у тебя и ирландских фенниев за то время, что я находился среди вас, начиная с первого дня моего прихода к фенниям. И в этих трудностях я не раз подвергал опасности свое тело и готов был пожертвовать жизнью ради тебя, о Финн. И потому ты не должен поступать со мною так вероломно и предательски. Много великих воинов и благородных героев пали от твоей руки, о Финн, и не один еще будет убит тобою.
Великие беды обрушатся на феннниев, и эти беды истребят их самих и не пощадят их потомков.
И не за тебя я болею душою, о Финн, а за Ойсина, и Осгара, и за других моих славных боевых товарищей. Скажу тебе на прощание, о Ойсин, что останешься ты один и будешь оплакивать погибших фенниев. А ты, Финн, еще не раз пожалеешь обо мне, так как тебе будет недоставать моей твердой руки и верной поддержки.
Тогда воскликнул Ойсин:
— О Финн, хоть ты мне по крови ближе, чем Диармайд О'Дуйвне, я не пощажу тебя, если ты не дашь испить Диармайду глоток воды из твоих ладоней. И клянусь, что, как бы ни была сильна твоя рука и велика твоя власть в мире, я не допущу, чтобы ты учинил такое предательство Диармайду О'Дуйвне, и заставлю тебя без задержки принести ему в ладонях глоток воды.
— Но я не знаю ни одного родника на этой горе, — сказал Финн.
— Это не так, — возразил Диармайд О'Дуйвне, — ибо в десяти шагах от тебя струится родник самой чистой и прозрачной воды в мире.
Тогда Финн отправился к роднику и опустил ладони своих обеих рук в его прозрачную холодную воду; но не прошел он и половины обратного пути к Диармайду О'Дуйвие, как раздвинул пальцы и пролил воду на землю. А потом сказал, что не мог донести воду.
— Клянусь, — сказал Диармайд, — что ты сам, по своему собственному желанию, пролил воду.
Финн второй раз отправился к роднику и вновь погрузил ладони своих рук в его прозрачную холодную воду, но не прошел он и половины обратного пути, как снова раздвинул пальцы и пролил воду на землю, ибо подумал он в это время о Грайне.
Когда Диармайд увидел, что вода опять пролита, он испустил тяжкий вздох, полный боли и страдания.
— Клянусь моей рукой, о Финн, — воскликнул Осгар, — если ты сразу же не принесешь Диармайду воду, то неизвестно, кто из нас первым навсегда покинет вершину этого холма — ты или я!
Финн вновь в третий раз пошел к роднику, ибо слова Осгара заставили его сделать это, и на этот раз он не пролил воду, а донес ее в своих ладонях до Диармайда, но шел он к нему так медленно, как только мог, и когда добрался до Диармайда, тот уже распрощался с жизнью.
Тогда у всех ирландских фенниев, находившихся там, вырвались три тяжких и глубоких вздоха печали, которые потрясли воздух.
Благородный Осгар, сын бесстрашного Ойсина, с ненавистью и гневом посмотрел на Финна и, обращаясь к нему, сказал:
— Великое горе постигло фенниев по твоей вине, о Финн, и я жалею, что не ты, а Диармайд О'Дуйвне должен был умереть. Ибо для всех нас было бы легче видеть тебя на его месте. Мы потеряли верного боевого товарища, наш оплот в боях с врагами.
А Финн сказал:
— Давайте покинем скорее этот холм, ибо Ангус из Бруга на Бойне и воины племени Туата Де Дананн захватят нас здесь. И хотя мы не принимали участия в убийстве Диармайда О'Дуйвне, никто из них не поверит нам.
— Клянусь, — воскликнул Осгар, — что ради Диармайда, намереваясь убить его, устроил ты охоту на дикого банн-гуль-байнского кабана. В противном случае ты ни за что не затеял бы этого, о Финн!
Затем Финн, сын Кумала, и ирландские феннии покинули вершину холма и направились своей дорогой. Финн шел, неся на себе походное оружие Диармайда, и охотничий пес Диармайда Мак-ан-Куйл брел с ним.
Но Ойсин, Осгар, Кайрпре Лифехайр и Дубтах, сын Лугай-да, вернулись обратно на вершину холма и там накрыли четырьмя своими плащами бездыханное тело Диармайда, и лишь после этого они снова присоединились к Финну.
Ничего не известно о том, как они шли, пока не достигли Рат-Грайнана, где Грайне взошла на крепостной вал, желая поскорее узнать новости о своем муже и милом супруге Диармайде О'Дуйвне. В это время она увидела Финна и ирландских фенниев, приближающихся к крепости.
— Будь Диармайд жив, Финн никогда не мог бы вести с собой Мак-ан-Куйла! — воскликнула она и в великом горе упала на месте.
Когда Ойсин увидел Грайне в таком состоянии, он попросил Финна и ирландских фенниев удалиться оттуда и не приближаться к крепостному валу. Но когда Финн и ирландские феннии уже собрались уходить, Грайне подняла голову и потребовала от Финна, чтобы он оставил ей Мак-ан-Куйла. Но Финн ответил, что не отдаст его Грайне, ибо находит, что не очень большое наследство получил он от сына О'Дуйвне и что пес этот по справедливости должен принадлежать ему.
Но когда Ойсин услышал эти слова, он отобрал Мак-ан-Куйла от Финна и отдал его Грайне, а затем присоединился к своим людям.
Тогда Грайне убедилась в смерти своего мужа и милого супруга Диармайда и издала такой громкий вопль отчаяния, что он донесся до самых отдаленных уголков крепости. И ее женщины и все прочие люди, жившие в крепости, прибежали к ней и спросили:
— Что повергло тебя в такую печаль, о Грайне?
Грайне отвечала им, что Диармайд О'Дуйвне убит диким банн-гульбайнским кабаном на охоте, которую устроил Финн, сын Кумала.
— И поистине мое сердце разрывается, — прибавила она, — оттого что я сама не могу сразиться с Финном. Ибо будь я мужчиной, я не позволила бы ему уйти живым отсюда!
Услышав весть о смерти Диармайда О'Дуйвне, все окружавшие Грайне издали три тяжких и глубоких вздоха печали, которые потрясли облака, и небо, и просторы вселенной.
Тогда Грайне приказала собрать пять отрядов воинов, которые были при ее доме, и велела им отправиться на банн-гульбайнский холм и принести оттуда тело ее мужа и милого супруга Диармайда О'Дуйвне.
В это самое время Ангус из Бруга на Бойне узнал, что Диармайд был убит банн-гульбайнским кабаном, — а случилось это оттого, что именно в ту ночь он не охранял Диармайда. Ангус призвал чистый и прохладный ветер, который понес его к тому месту, где находился баин-гульбайнский холм и к которому приближались пять отрядов, посланных Грайне.
И когда воины Грайне увидели Ангуса из Бруга на Бойне, они повернули свои боевые щиты другой стороной, чтобы Ангус не принял их за врагов и узнал, что идут они к нему с миром. И Ангус понял это. А надо сказать, что прибыл Ангус туда не один, а также со своими людьми. И вскоре отряды Грайне и Ангуса встретились на вершине холма. Там увидели они мертвое тело Диармайда О'Дуйвие и издали три тяжелых и глубоких вздоха печали, которые потрясли облака небесные и вершины гор и долетели до самых далеких морских островов и были услышаны в самых отдаленных уголках зеленой Ирландии.
Тогда заговорил Ангус из Бруга на Бойне и, обращаясь ко всем собравшимся, молвил такое слово, полное печали и скорби:
— С тех пор как девятимесячным младенцем взял я тебя в мой Бруг на Бойне, не было ночи, чтобы я не охранял тебя и не берег как зеницу ока, кроме прошлой ночи. Увы! Низкое предательство Финна, сына Кумала, сгубило тебя, о Диармайд О'Дуйвне, хотя и был ты в мире с ним. И пропел он такую песнь:
— Увы, благородный и бесстрашный герой, О ты, славный воин Диармайд О'Дуйвне, Белозубый, розовощекий, с блестящими глазами, Прославленный во всей Ирландии своими подвигами. Увы, мы повергнуты в горькую печаль Оттого, что пролилась твоя алая кровь, Что ею окрашено твое боевое оружие, Что кровью твоего тела обагрен враг. Увы, пронзил твое тело насмерть Страшный клык дикого кабана. Острый, как меч, смертоносный, несгибаемый, Он пронзил тебя глубоко и жестоко. Увы, ты погиб от клыка кабаньего, Погиб от подлой, вероломной хитрости; Один неверный, злокозненный друг Подстроил тебе хитрую западню. Смертельпый яд проник в твои раны. На холме банн-гульбайнском ты нашел свою смерть. Свирепый и лютый банн-гульбайнский кабан Поверг на землю светлоликого Диармайда. Так вознесем же мы хвалу великую, Воздадим герою славу немеркнущую. По всей Ирландии, от моря до моря, Пусть никто не дерзнет омрачить его память. Пусть будет перенесено его тело В ласковый Бруг из скал нетленных. Поистине всех нас, сынов Ирландии, Постигло великое горе! Горе!
Окончив свою песнь, Ангус спросил воинов Грайне, куда думают они направиться с этого холма. Они отвечали ему, что Грайне их послала за телом Диармайда О'Дуйште, приказав перенести его в Рат-Грайнан. Но Ангус возразил им, что не позволит прикоснуться к телу Диармайда, ибо сам намерен унести его в свой Бруг на Бойне.
— И хоть не в моих силах вернуть ему жизнь, я вселю в него душу, — сказал Ангус, — и он сможет разговаривать со мной каждый день.
Ангус приказал положить тело Диармайда на носилки вместе со всеми доспехами, затем направился своей дорогой и печально шел до тех пор, пока не достиг Бруга на Бойне.
Вернемся теперь к воинам Грайне. Они возвратились в Рат-Грайнаи и рассказали Грайне о том, что Ангус не позволил им взять тело Диармайда, а унес его с собой на носилках в Бруг на Бонне, где намерен вселить в него душу и беседовать с ним каждый день. Услышав это, Грайне ответила, что она не в силах изменить решение Ангуса.
Затем она послала гонца с этой печальной вестью в волость Корка-Уй-Дуйвне, где воспитывались и обучались дети Диармайда О'Дуйвне.
Теперь у каждого из сыновей Диармайда был там отдельный дом и свои слуги, и каждый из них имел свою особую волость.
Старшему сыну Диармайда, который звался Доннхадом, были подчинены все остальные — Эохайд, Коннла, Сейльвсхарках и Оллан Длиннобородый, который был сыном Диармайда О'Дуйвне и дочери короля Лагенского. А надо сказать, что ни к одному из своих собственных сыновей Грайне не питала такую сильную любовь, как к Оллану.
Гонцы помчались с этим поручением и скакали до тех пор, пока не достигли места, где находились эти юноши. Там они рассказали им о цели своего путешествия и обо всем том, что произошло, от начала до конца. Юноши собрали всех своих воинов со всех своих волостей. И тут старейшины спросили их, что они намерены делать, ибо их военачальники собираются затеять войну и устраивать засады Финну, сыну Кумала, и ирландским фенниям. Доннхад, старший сын Диармайда О'Дуйвне, приказал им оставаться на прежних местах и сказал, что он заключит мир с Финном и его люди не должны опасаться войны. А если нет, то он предоставляет им право решать самим — стать ли им на сторону Финна, сына Кумала, или присоединиться к своим собственным вождям и военачальникам.
Ах, и там еще много, много страниц))) Мне нравится, каким языком написано, так напевно) Читала бы и читала.http://fb2.booksgid.com/content/DF/avtor-neizvesten-islandskie-sagi-irlandskiy-epos/1.html
@темы:
Лансеры: увидел - умри и воскресни
-
-
10.02.2012 в 19:38-
-
10.02.2012 в 19:46